Евангелие рукотворных богов - Страница 31

– Рахан, стой, она… она мне жизнь спасла! – Ванко не мог не вмешаться.

Мало того, что мальчику не верилось, не хотелось даже предполагать, до каких пределов может зайти его друг, в глубине души он, наверное, понимал – этот человек способен на все, скорее паренек просто боялся. Боялся, что станет очевидцем бесчеловечности своего защитника и тогда никогда больше не сможет относиться к нему как к другу. А еще вспомнилось былые ощущения, испытанные на ярмарке. Восхищение и скорбь, когда он впервые встретил Стерву и когда ее волокли дружинники Полка на расправу.

– Пацан, она бы тебе кишки сейчас выпустила, не поморщилась. – Ключник продолжал поигрывать ножом у лица пленницы. – Говорить будем?

– О чем? – переспросила наемница грустно, так что у Ванко защемило в груди.

– Зачем это все? Вы сюда не за наживой пришли, да и взять на хуторе нечего, ты лучше меня знаешь.

– Акция. Краб приказал. А почему именно здесь – не знаю, не мы решаем.

– Краб – этот? – кивнул в сторону Серого Ключник.

– Нет, – встрял Ванко, видевший, как тяжело даются раненой Стерве слова, – его тут нет.

– Кончи меня, а? – спокойно посмотрела в глаза солдату пленница. – Надоело все…

Рахан вдруг бросил тесак в ножны и уселся на ступень рядом со Стервой, вытянув вперед искалеченную ногу.

– Смерти хочешь? Я палачом не подвязывался.

– Я видела, – прошептала наемница.

Ключник повел бровью на подвижной половине лица, помолчал.

– Так то для хороших людей…

– Все равно ведь сдохну, – махнула ладонью в сторону торчащей стрелы девушка.

– Покашляй. – Рахан не изменял себе, его поведение никак не вязалось с обстановкой, минуту назад он готов был резать человека на куски, а сейчас разыгрывал мирного целителя.

Стерва несколько раз кашлянула, придерживая плечо здоровой рукой и морщась от боли.

– Жить будешь, если без заражения обойдется.

Ключник задумался на секунду, потом повернулся к девушке и начал расстегивать на ней кожаную куртку.

– Все-таки позабавиться решил, – краем рта усмехнулась Стерва.

Рахан подцепил ножом отверстие в одежде, из которого торчал оперенный наконечник, резким движением полоснул куртку донизу.

– Я своего последнего как-то не так представляла. – Раненая вытянула руки, помогая снять грубую кожанку.

Ключник расправился с рубахой так же, как до этого с курткой. Ванко невольно покраснел – небольшие упругие груди и задорно торчащие соски не часто удавалось наблюдать на подчинявшемся строгим законам хуторе. Точнее, за исключением памятного посещения палатки работорговцев, обнаженное женское тело, да еще такое соблазнительное, он наблюдал впервые.

– Хорош глазеть, принеси огня, – распорядился Рахан.

Чего-чего, а огня вокруг хватало – завывая и потрескивая, полыхала половина домов, поэтому много времени на его поиски пареньку не понадобилось.

Ключник тем временем извлек из кармана небольшой, около дюйма длиной, металлический цилиндр с закругленным навершием, которое и сковырнул ножом, высыпал на расстеленную тряпицу горку черного порошка.

– Не жалко? – Краем глаза Стерва наблюдала за манипуляциями.

– Жалко. – Рахан повертел в пальцах маленький золотистый купол, закрывавший цилиндр, подбросил в ладони и зашвырнул подальше.

Последующее – завораживающий акт языческого целительства, огненное очищение в исполнении Ключника. Он аккуратно ощупывает стрелу, отчего девушка сдержанно постанывает, а потом резко толкает вперед – наконечник выходит насквозь, брызжет кровь, и с протяжным воплем пленная теряет сознание.

– Придерживай.

Мальчик подхватывает Стерву со здорового бока.

Рахан обламывает оперение – тело в руках Ванко судорожно дергается. Щепоть странного порошка на переломанное древко, солдат зажимает в пальцах зазубренный наконечник, в другую руку берет тлеющую головешку.

– Поехали! – Он толкает углем в слом и выдергивает стрелу из груди.

Шипение, треск искр и запах паленого мяса – наемница взвывает и приходит в себя. Что это – лечение или изощренная пытка? Так же быстро Ключник бросает остатки порошка на края раны и прижигает спереди и сзади, бинтует раненую ее же располосованной рубахой.

– Снадобья какие были у вас? – спрашивает он у глотающей слезы наемницы.

– У Серого посмотри, – сквозь зубы отвечает она.

Рахан идет к трупу, вытряхивает подсумки, осматривает пригоршню маленьких склянок и грязно-желтых бумажных пакетиков с неразборчивыми надписями.

– Мусор все. Лекаря б сюда… может, вот это хоть как сгодится…

Ключник отбирает один конверт и начинает надрывать его поперек узкими полосами. Из открывшихся маленьких кармашков высыпает в ладонь гранулы белой пудры, забрасывает всю горсть Стерве в рот и дает запить из подобранной у главаря фляжки.

Стерва кривится, потом по-рыбьи округляет губы:

– Ух… знал бы ты, что он в свою баклагу наливает…

– Ничего, тебе сейчас полезно.

Ванко рассматривает отброшенный изодранный пакет. Он умеет читать и может разобрать название: Клацид.

Черное и белое. Огонь и горечь. Мальчик слышал легенды о живой и мертвой воде. Мертвой действительно обрабатывали раны погибших героев, заставляя сойтись изодранные края кожи. Живой же кропили губы, возвращая жизнь омертвевшим членам. Чудесные снадобья оказались порошком. А может, просто время иссушило влагу из таинственных эликсиров? Воистину, чуден мир за стенами маленького хутора. Интересно, какое имя у черного средства?

Но так ли важен мальчику ничего не значащий термин? Ключник вот, например, хоть и не алхимик, но смог бы вспомнить, да что ему с того? Вспомнить истинное имя Темного Духа, кого заточают в железные стены и под свинцовые пробки. Если Ванко спросил, солдат сказал бы – Кордит. Но когда бы он узнал, о чем размышляет паренек, то немало удивился: ни за что не пришли б самому в голову столь странные аналогии.