Евангелие рукотворных богов - Страница 41

Том не любил изменять своим привычкам, и сейчас, раскуривая люльку и потягиваясь, он с удовлетворением окидывал взглядом обширный двор. Том многого добился в эпоху Конца света. Ворота высотой чуть не в два человеческих роста скрывают от внешних невзгод обширное пространство размером с поле для игры в мяч, постройки, хозяйственные и жилые, окружают его, соединенные меж собой стенами каменной кладки. И везде порядок – крепкое хозяйство, надежный приют для любого путника. Только откуда шевеление в дальнем углу, там, где сваливают мусор, прежде чем вывезти подальше от трактира? Темная тень копошится, роется, что-то вынюхивая. Непорядок. Бродяга, нищий попрошайка забрался на территорию в поисках пропитания? А где матерые псы, что спускают на ночь с цепей? Может, загнали в конуры, когда нагрянули дружинники, да выпустить забыли? Кто-то из челяди заслужил серьезную выволочку, но пусть дрыхнет пока. Том нырнул в дом, через минуту показался снаружи с взведенным самострелом и двинулся к тени. В сереющем рассвете существо выглядело лишь сгустком мрака.

Трактирщик уже подобрался на расстояние, с которого промахнуться практически невозможно, однако никак не мог рассмотреть свою будущую жертву. Он остановился, начал выглядывать, вытягиваясь, когда практически под ногами заметил одну из своих собак. Мохнатое тело в луже крови и голова, запрокинутая так, что кажется отделенной от туловища. Том попятился, тьма в углу потекла в его сторону, и из сумрака сначала блеснули две красные точки, а потом медленно материализовался крупный, широкогрудый и тонконогий зверь. Узкая морда и прижатые острые уши. Волк, имеющий, конечно, мало общего с обычными серыми хищниками, теми, что лишь иногда сопровождают таких тварей, скуля и заискивая. Волколак, как говорят охотники. Надвигающийся неотвратимо и не по-собачьи плавно, исподлобья буравя бесстрастным взглядом и по-змеиному облизывая тонким языком кончики острых клыков. Так близко к Осетрову эти порождения ада еще не подходили, не говоря уже о внутреннем дворе трактира. Если бы Том был трусом, он не достиг бы и малой толики того, что имел. Трактирщик дождался, когда зверь приблизится на дистанцию уверенного попадания, вскинул арбалет и спустил тетиву. Мгновением раньше волк, не прекращая движения, припал на правую лапу, стрела просвистела на дюйм выше плеча и с характерным звуком вошла в дерево постройки за его спиной. Сзади раздалось – Том готов был поклясться – хриплое хихикание. Вторая тварь вынырнула из темноты и отсекла путь к бегству. Трактирщик закричал, как кричат обреченные, отчаянно и безнадежно. Звери прыгнули одновременно, спереди и сзади, стальные капканы челюстей разом сомкнулись на руке, державшей разряженный самострел, и на покрытом седой щетиной горле. Беднягу развернуло, и он рухнул на землю. В угасающие глаза Тома безразлично, совсем по-человечески, посмотрел один из его убийц. Почему в этом взгляде трактирщику вдруг померещилось искривленное шрамами лицо давешнего постояльца?

Судьба высыпавших на вопль домочадцев не многим отличалась от участи их хозяина. Твари ломились внутрь трактира и, как волки в овчарне, начинали безжалостную резню в тесном пространстве коридоров. Выжили в несчастном заведении лишь те, кто забаррикадировался в своих комнатах. Когда окончательно рассвело, страшные звери исчезли бесследно. Постоялый двор Толстого Тома стал первой жертвой нашествия.

Ключник спал, изредка судорожно дергаясь и скребя скрюченными пальцами тряпье под собой. Ванко подобрался к зарешеченному окошку, смотрел на утреннюю улицу и не мешал Стерве – она думала.

И снова шаги, и снова скрип дверей, и Рахан, мгновенно очнувшийся, с интересом приподнимается на локте.

– Как дела? – на пороге стоит Мэд, и оружие в его руках столь же неотвратимо смотрит в лицо Ключнику, позади – так же вооруженные стражники.

– Мэд! – кричит Стерва и порывается броситься навстречу.

– Сидеть! С тобой после поговорим. Ты! – Дружинник кивает калеке. – Сюда!

Тот не шелохнется:

– Тебе надо, ты и иди.

В два прыжка Мэд оказывается у Ключника, калека тяжело поднимается – левая рука плотно прибинтована к телу.

– Ну! – Дружинник перехватывает оружие за два конца на манер обычного посоха и атакует – отталкивает от себя и бьет основанием.

Рахан некоторое время уходит от ударов, блокирует одной рукой, сопротивляется неукротимому вихрю, но пропускает тычок и оседает на пол. Мэд добивает ногой, калека прикрывается, но от удара безвольно откидывается на спину. Победитель сверху, упирается в грудь подошвой и смотрит в глаза.

– Не так ты и крут! – Мэд удовлетворенно сплевывает и, развернувшись, уходит. – Завтра Полк будет, поговорим, а потом…

Пришедшие покидают темницу, но у двери остается ведро, наполовину наполненное водой.

– Зря ты его раздражаешь. Мэд вообще не такой плохой, только психованный. – Лишь захлопнулась дверь, Стерва поспешила помочь Рахану.

Ключник поднялся сам и сделал это легко и непринужденно, намного проще, чем при приближении дружинника. Вид он при этом имел такой, или это лишь показалось Ванко, словно втридорога продал стеклянные бусы деревенской красавице.

Чего стоит пропустить пару ударов, продемонстрировать беспомощность и скованность в движениях, дать противнику ощутить превосходство? Да ничего, если это поможет в будущем застать врасплох потерявшего бдительность. О таких вещах, конечно, Рахан предпочитал не распространяться.

Солдат ослабил бинты внизу и освободил руку – выше локтя она все так же оставалась плотно прижатой к телу, но предплечье оказалось подвижным. Ключник несколько раз сжал кулак, помассировал кисть, не две действующие конечности, но, если можно так сказать, полторы – это может оказаться неожиданностью при следующем визите. Рахан подождал, пока принесут ведро и напьются его сокамерники, затем не спеша сам утолил жажду, зачерпывая воду пригоршней.